00.00.65.

Во имя Отца и Сына и Святвго Духа!

Можно, братья и сёстры о Христе, в своём понимании жизни отстоять очень далеко от понимания жизни христианством. Можно в своём понимании зла и добра — что такое зло, что такое добро — тоже отстоять от христианского понимания зла и добра очень далеко. И тем не менее никто теперь не отрицает глубочайшей правды, заключённой в христианском понимании зла как отступления от нормы, понимания зла как испорченности человеческой природы, как чего-то недолжного. Так называемое научное, позитивное знание, имеющее дело с окружающей нас действительностью, оно, ведь, имеет дело с какими-то нормами. И то, что мы называем злом, как например немощи естества, и самое радикальное зло — смерть, смертность человечества — мы ведь извне не принимаем. Мы ведь и против смерти возражаем как против зла и порчи человеческого естества.

Научное познание имеет дело с этой смертью всегда. И тем не менее и там, среди тех людей, которые с тем, что мы зовём злом, имеют дело как с какой-то нормой, и там живёт сознание порчи в природе, в результате которой происходит всё то, что происходит: и немощи, и самая смерть человеческого естества, не говоря уже о нравственном зле, которое отличает и христианское, и нехристианское сознание совершенно одинаково, как порчу природы человеческой. А тем самым принимает простой Библейский рассказ о происхождении зла, о падении первого человека Адама, в семени которого мы, ведь, все заключены. В нём как бы разворачивается история человеческого рода. Все те предрасположения, и всё то, что потом должно было осуществиться и осуществляется, в нём было заключено. Всё связано с падением первого человека, о котором говорит библейский рассказ о грехопадении Адама.

Зло это — не только нравственная действительность, испорченность нашей нравственной природы, зло это также и испорченность нашей физической природы, нашего естества. Я вам приводил в прошлый раз слова св. Афанасия Великого, который говорит, что человек превратил бессмертное естество в разлагающееся злом первого греха в грехопадении первого человека. Так как в умирающем бессмертном человеке вся природа поражается, потому что весь мир утрачивает своё средоточие, осуществляющееся только в человеке, в той точке, в том единственном кусочке, в который вдохнул Бог от Духа! Только, ведь, в нём Бог соприкасается со вселенной, бытием космическим. Так как в бессмертном человеке, умирающем после греха, вся природа поражается, то можно сказать, что зло нужно рассматривать не только в категориях, понятиях нравственных и физических. Зло — это явление космическое. Злу подвержено всемирное бытие, весь мир, благодаря греху первого человека, благодаря падению природы человеческой, падению первого человека.

В прошлый раз я постарался изложить вам христианский взгляд на средство избавления, спасения, освобождения от этого зла нравственной природы, то есть на средство нравственного возрождения. Я также упомянул о том, что возрождается вместе с тем, освобождается, искупается и спасается Искупителем вся наша физическая природа. Исправляется и она, и вместе с ней исправляется и всё то, что существует как недолжное во всём мире, во всём творении, испорченном человеком — и первым человеком и нами с вами, наследующими первородный грех, живущими под законом первородного греха.

Именно она, эта сила сострадательной любви Господа Иисуса Христа как бы переливается, переходит в каждого из нас, как бы вступает в каждого из нас, чтобы в каждом могло быть преодолено зло. Зло — это страшная нравственная и физическая порча, которая идёт от времени Адама, когда все мы сразу были сотворены до человечества. Каким же образом происходит этот переход, это переливание в нас силы сострадательной любви Спасителя? На этом вопросе окончено наше с вами благочестивое размышление о смысле искупительной жертвы, о том, как нам следует понимать чем и как на кресте Господь Иисус Христос спас каждого из нас.

Мы с вами говорили в прошлый раз о том, что есть один объективный закон, и он именно действует, обнаруживает себя в этом переходе, в этом переливании сострадательной силы Господа Иисуса Христа в каждого их нас. Это так же как действует, обнаруживается тот же самый объективный закон, когда как-то и мы с вами друг на друга воздействуем хорошо или плохо. Попробуем разобраться в этом законе, потому что он — ключ к пониманию глубочайшей тайны нашего искупления.

Конечно, все мы с вами живя, это очень хорошо и чувствуем, и понимаем, и ощущаем как отдельные друг от друга существа. Конечно, мы существуем, так сказать, единолично, индивидуально; наша индивидуальность слишком часто и в очень многом ставит между нами, как нам кажется, непроницаемые преграды. Об этом свидетельствует опыт наш на каждом шагу. Нравственное воздействие друг на друга, при этом, даже мыслится почти и невозможным. Если мы существуем так отдельно друг от друга, то каким же образом то, что происходит в моей душе может перейти в другую душу? Каким образом мои чувства, мои переживания перейдя в душу другого человека, могут как-то воздействовать на этого другого человека? И однако же, мы всё же наблюдаем переход таких душевных состояний и чувств из одного человека в другого. Он есть, и это означает одно, братья и сёстры: при всей своей отдельности друг от друга, при всей единоличности или индивидуальности непроницаемых между нами нет.

Мы вовсе не наглухо закрытые друг от друга люди, изолированные существа, брошенные в этот мир, в котором происходит какая-то немая и непонятная игра стихийных сил. Нет! Человечество не есть случайное существование и чередование отдельных, индивидуальных единиц среди бесчисленных потоков разных электронов или протонов, среди невидимых волн их сталкивающих неизвестно для чего... Люди связаны сущностной связью, некоей совокупностью человечества, и эта их совокупность, эта наша сущностная целостность представляет собой органическое единство. Мы — люди, человечество. Человечество — это мы, которые есть ничто иное как естество человека. По закону целостности этого естества происходит переход или переливание сил из одного человека в другого. Трудно понять? Нет, не так это трудно.

Не может ни одно деревцо, ни другое этого сказать, как мы с вами, потому что у деревьев нет сознания. Но мы с вами знаем, что и в одном деревце, и в другом, и в третьем и во всех тех предметах, которые сделаны из дерева — одно естество: дерево. Они все деревянные, а не железные, так же точно как и все предметы, которые сделаны из железа имеют одно естество: железо. Вот одно естество имеем и все мы — человечество, люди. И об этом известно давным давно. О целостности его и о его единстве учит Божественное откровение Иаковля, учит Церковь Святая очень ясно. Но только мы с вами очень мало что знаем из этого учения. Мы с вами, современные христиане, забыли о нём и сейчас начинаем вспоминать. И вспоминаем...

При истолковании догмата о Пресвятой Троице, также как и догмата о Богочеловечестве, Церковь, Святые Отцы всегда учили, что в Пресвятой Троице следует различать три лица или три начала, три ипостаси. Три индивидуальных начала при одном естестве, одной природе — Божественной, Божественном естестве. В Богочеловеке, т.е. в воплотившемся Боге Слова, Втором лице Пресвятой Троицы — одно лицо, а два естества: Божественное и человеческое, Божественная природа и человеческая природа. И когда мы думаем о том, что такое природа, что такое естество, то ни в коем случае нельзя разуметь отвлечённые, всемирные свойства, присущие каждому человеку в отдельности. Нет, это естество и природа, о которых мы думаем, когда имеем перед собой учение Церкви о Пресвятой Троице или о Богочеловечестве, естество это вовсе не есть отвлечённое понятие, сделанное нашим умом, это вовсе не есть какая-то умственная абстракция. Природа не есть отвлечение нашим умом общих признаков, а совершенно живая реальность, действительная сущность, сила, действующая в отдельных лицах.

Вот почему у одного из ранних отцов нашей Святой Церкви, а именно у св. Григория Нисского (у того самого святого, который первым произнёс в V-м веке в своём учении о человеке два слова, имеющие сейчас такое широкое распространение, сделавшиеся такими известными в наше время — «атомная энергия!») в учении его о человеческом теле, говорится, что каждый атом тела человеческого имеет энергию, силу, которая скрыта в атоме, и нужно его разбить, чтобы эта сила освободилась. Тот же Григорий Нисский в «Послании к одному своему современнику» (так называется это послание) говорит о том, что не три бога, а один: Ты думаешь, что есть три человека, и ты мне говоришь о трёх людях, о трёх человеках. Это выражение неправильно — говорит святой Григорий Нисский. — Человек всегда один, а есть только много-много лиц, ипостасей, индивидуальностей. Вот например: Иван, Пётр, Павел... Это всё лица, а человек — один!

Для нас это как-то странно звучит теперь, а ведь в этом такая глубокая мысль, такая глубокая идея, и именно об естестве в человеке. Иван, Пётр и Павел терпеть не могут друг друга. Это мы так часто, к сожалению, встречаем, среди этого мы все почти всегда и живём... И как же эти самые Иван, Пётр и Павел, как эти Мария, Варвара и Любовь, которые терпеть не могут друг друга так, что даже стоя в храме, иногда крестясь правой рукой, левой — друг друга толкают. Настолько они друг друга не любят, что и молитва им мешает чувствовать их единство! «Как же так — вы говорите, — что это — один человек? Это совсем разные люди, это три человека, а не один человек! Как же это может быть иначе?» Однако ответ на этот вопрос в нём самом и заключён. Не для нервности, не для враждебности, не для недоброжелательства создан человек. И эти Иван, Пётр, Павел и эти Мария, Варвара, Любовь и то, что они так живут, то, что между ними стоят такие страшные преграды, это ведь ненормальности, это — отступление от нормы, от той самой нормы, по которой был создан человек, которая в природу первого человека была вложена. По мере освобождения от греха (а мы с вами знаем, что это прежде всего эгоцентрическая направленность жизни), по мере преодоления эгоцентризма, эгоизма, себялюбия, самолюбия, по мере освобождения от недоброжелательности друг к другу, преодоления ненависти, и по мере победы над этой враждебностью вдруг открывается естество человека таким, каким оно должно быть и таким, каким оно было: исполненное любви и сострадания.

Так бывает у матери по отношению к детям, у хороших учителей к ученикам, так бывает у любящих и единомысленных супругов, у доброго пастыря. Так было у апостола Павла, у апостола, который говорил, что готов сам в ад сойти, лишь бы все те, которым он служит были в раю (это — послание к евреям). Такова природа людей, человека, вот оно естество человека: всегда — одно. Мы в ней, в природе, в открывшейся в своей первозданной красоте и в своих первозданных данных — всегда одно друг с другом, мы всегда едины, мы всегда вместе. Мы всегда — «мы», и это живое единство, целостность естества есть живая реальность, а вовсе не отвлечённое понятие, сконструированное человеческим умом.

Так было, между прочим, у первых христиан. Прочитайте книгу Деяний — у всех верующих было одно сердце и одна душа. И это не метафора, не сравнение, это действительно так было, это была живая реальность, они были — одно. Одно целое естество человеческое в целостности своей раскрывалось в лицах этих первых членов первой христианской общины — во многих лицах, во многих ипостасях. А однако же, сущность, естество её, природа была одна. Есть в трудах св. Василия Великого (а мы сейчас каждое воскресение служим литургию святого Василия Великого) одно совершенно замечательное место, относящееся к нашей теме, и я бы хотел вам его прочитать.

Св. Василий Великий в так называемом «Общежительном уставе для монахов» пишет: «Общежительники изживают в себе грех праотца Адама, возобновляются в первобытную доброту (не доброту, а именно доброту, красоту), потому что у людей не было бы разделений, не было бы раздоров, войн, если бы грех не застилал естества. Они-то суть точное подражание Спасителю и Его житию во плоти, они соревнуют жизнь, ангелам подобные, по всей строгости соблюдая общность, общину.

Они предвосхищают блага обетованного Царствия в добродетельном житии и в общениях представляют точное подражание тамошнему жительству и состоянию. Они ясно показали жизни человеческой, сколько благ доставило им вочеловечение Спасителя, потому что расторгнутое и на тысячу частей рассечённое единое естество человеческое по мере сил снова приводится к единению с самим собой и с Богом. Ибо это — главное в спасительном домостроительстве: привести человеческое естество, природу к единению с собой и со Спасителем и, истребив лукавое рассечение, восстановить первобытное единство подобно тому, как наилучший врач целительными средствами вновь связывает тело, расторгнутое на многие части.»

Вы хотите подтверждения слов св. Василия Великого словами Самого Спасителя Господа Иисуса Христа? Послушайте, что говорит Он о соединении всех спасённых в грядущем веке не в смысле единодушия, а в смысле существенного, реального, действительного единства, подобно единству лиц Пресвятой Троицы: «Отче Святый, соблюди их во имя Твоей Церкви, Которую Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. Не о них же только молю, но и о верующих в Меня... Да будут все едино как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе. Я — в них, как и Ты — во Мне, да будут едино». Это вовсе не сравнение, не метафора. И тут дело вовсе не в нравственном нашем единении. Это говорится именно о единстве естества, природы в человеке. И апостол Павел говорит совершенно тоже самое: «Христос есть мир наш, дабы из двух людей создать в себе самом одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирив обоих с Богом посредством Креста...»

Вот, братья и сёстры во Христе, если вы почувствуете, как-то ощутите, поймёте что такое единство естества, что такое естество человеческое как сущность всех людей (всех Иванов, Марий, Петров, всех Варвар, враждующих друг с другом, живущих одни — получше, другие — похуже), если поймёте, что у всех это одно естество как одна живая, реальная, действительная сущность, то вы подойдёте очень близко к уразумению тайны Искупления или Спасения нашего Господом Иисусом Христом.

Он, Бог воплотившийся, Второе лицо Пресвятой Троицы, Бог Слово, принявший на Себя естество человека, наше естество, Он ввёл в него Божественную природу. Так что раз Он — Единство естества, то теперь уже и я, и каждый из нас, и каждый человек, живший возле Христа, и те, которые будут жить до скончания века имеют теперь в своём человеческом естестве нечто общее с Самим Богом. Сам Христос во внутрь этого естества человеческого вошёл, в недра его вместил Себя, на Себя взяв, приняв эту природу, облекшись в это естество. И я, и каждый из нас получает воссоединившегося с моим человеческим естеством Христа, силу Его сострадательной любви, которая именуется у нас благодатью Господа Иисуса Христа. Вот теперь она вливается в нас в разных случаях жизни и посредством таинств, и иначе. Это она подчиняет нашу волю добру, это она освобождает нас от страшной раздвоенности, от абсолютной подвластности греху. Это она является источником всех благодатных расположений, всех прозрений, озарений, которые ведь каждый из нас испытывает хоть на один момент в своей духовной жизни. Именно в этом смысле сказал апостол Павел однажды: «Не к тому себе живу, но живёт во мне Христос!» Почему и оказывается всё для человека возможным если он со Христом, если Христос в нём, потому что это естество человеческое, которое я ношу, соединилось с Божественной природой Богочеловека.

Могу всё во Христе! А вот — вопрос: хочу ли? Нравственное возрождение зависит в полной мере от того, что вступила в наше естество благодать, вступил Сам Христос. И Он передаёт, переливает в каждого из нас благодаря целостности этого естества человеческого свою благодатную силу. Только так возможна, братья и сёстры о Христе, победа над злом. А хочу ли я? Могу и не хочу... Благодать не насилует свободы. Не только нравственная, но вся природа у меня исцеляется этой силой сострадательной любви Господа Иисуса Христа. Всё человеческое во мне — немощное, смертное — во всём своём объёме исцеляется от неполноты, от смертности. Возможность этого исцеления даётся потенциально, потому что воля не может быть исцелена силою.

Эмпирическое действие греха продолжается: даже в храме Божием во время Литургии (!) женщина, которая всю жизнь свою в этот храм ходит, может толкаться — грех в ней продолжает жить. Если бы Христос был в ней, она была бы со Христом и во Христе, эмпирическое действие греха прекратилось бы. И это не только в нравственности. Эмпирическое действие греха прекращается и в физической природе. Она изменяется силою сострадательной любви Господа Иисуса Христа, Божественной благодатью, и одолевается, преодолевается смерть, сама смертность.

Об этом мы с вами и будем говорить в последней Пассии в следующее воскресенье — о том, как это происходит и почему благодать действует именно так, а не насилуя волю нашу. Царство Божие перестало бы быть Царством Божиим, если бы мы в него входили насильно. Оно перестало бы быть блаженством и радостью для нас, если бы мы сами не восхотели его, если бы это наше восхотение не выразилось бы доподлинно, что предшествует раскрытию действия благодати в каждом спасающемся. <...>

Аминь.