Через несколько дней владыка Лука был арестован. Лубянка, Бутырки и Таганка ждали его и всех, кто посмел выступить против церковного раскола, затеянного большевиками и обновленческим ВЦУ. Диагноз, который врач и епископ Лука поставил обновленцам, был беспощаден: “Церковь наша заболела тяжелым недугом. Из больного организма съехались в Москву на собор больные члены. Это не епископы, а харкотина, вызванная болезнью”.

На допросе в Туркестанском ГПУ он подтвердил эти слова: “ВЦУ для меня презренное собрание людей, носящих священный сан, но не боящихся Бога, поправших правду Христову ради презренного карьеризма, власти и материальных выгод. Они же те, о ком пророк Иезекииль сказал с гневом: горе вам, пастыри недостойные, за то, что вы не овец Моих пасли, а сами себя, овец же моих стригли и управляли ими с насилием и жестокостью”. Придет время и со святителя состригут волосы, чтобы отправить по этапу, он обретет вид арестанта, и только глаза его - светлые, умные, видящие всякого насквозь, будут узнаваемы всегда.

Работая над книгой о своем знаменитом деде, Владимир Александрович Лисичкин нашел в архивах уникальный документ - постановление секретного отдела Туркестанского ГПУ с ходатайством о ссылке “гр. Войно-Ясенецкого из пределов Туркестанского края и заключения в концлагерь сроком на два года”. Первые концлагеря в России были созданы еще в 1918 году специальным постановлением ЦК РСДРП и Совнаркома, подготовленным Урицким и Дзержинским и подписанным Лениным и Свердловым. “Во времена хрущевской оттепели и горбачевской перестройки были приняты решения вычистить из всех архивов КГБ, из всех уголовных дел любые упоминания о концентрационных лагерях, - пишет Лисичкин. - Уголовное дело против Войно-Ясенецкого хранилось в архивах Узбекского КГБ, а не в Москве, именно поэтому найденный мною документ является уникальным”.

Толпа людей легла на рельсы перед паровозом, который увозил владыку Луку на первое в его жизни судилище в Москву. Наивные, они надеялись этим удержать своего пастыря и врачевателя в Ташкенте… Пять уголовных дело будет заведено властями против Войно-Ясенецкого. Концлагерь появится в его жизни позднее, а вначале крестного пути знаменитого узника ждала ссылка в Сибирь.

В Красноярск он был отправлен в переделанном “столыпинском” вагоне. “В камеру, - вспоминал в своих мемуарах владыка Лука, - посадили еще двух профессоров, бандита, убившего восемь человек, и проститутку, уходившую по ночам на практику к нашим стражникам”. Так по этапу с остановками в Тюмени, Омске и Новосибирске прибыл в Красноярск дважды обворованный в дороге святитель, знаменитый хирург, профессор, ученый, который успел, находясь под следствием, дописать свои “Очерки гнойной хирургии”.

“На заглавном листе я написал “Епископ Лука. Профессор Войно-Ясенецкий, - вспоминал в своих мемуарах владыка. - Так удивительно сбылось таинственное и невероятное Божие предсказание мне об этой книге, которое я получил в Переяславле-Залесском: “Когда эта книга будет дописана, на ней будет стоять имя епископа”. Всю жизнь он трудился над этими “Очерками”, дополняя, обогащая их новыми практическими открытиями. Этот труд Войно-Ясенецкого и по сей день является настольной книгой хирургов. Последнее его пятое издание вышло в 2000 году.

Чем запомнился ему Красноярск 1924 года? Большим подвалом двухэтажного здания ГПУ, загаженным человеческими испражнениями, прежде чем заселиться, пришлось ему чистить его вместе со своими сокамерниками. Запомнился еще одним соседним подвалом, где держали под арестом казаков из повстанческого отряда. “Никогда не забуду ружейных залпов, доносившихся до нас при расстреле казаков…” - пишет владыка в своих мемуарах.

Стоял январь 1924 года. Красная Москва прощалась со своим кумиром, тело Ленина бальзамировалось, для того, чтобы на века стать идолом для поклонения, а кровавое дело Ленина в глухой сибирской провинции жило и побеждало.