И снова была притча. О трех иноках, что жили в монастыре и по молодости своей часто вели разговоры-споры, как мир спасти. И вот разошлись они по разным концам света. А через много десятилетий судил им Господь встречу. Встретились и спрашивают один другого: «Ну, как же ты мир спасал?» Один из них отвечает: «Я шел со Словом Божиим, я проповедовал людям добро». «Ну и как? - спрашивают его собратья, - Стали люди добрей, стало зла меньше?». «Нет, - ответил им инок, - не послушались они моих проповедей».
Тогда другой инок говорит: «А я не стал людям говорить ничего, я сам стал делать добро». «Ну и что, - спрашивают его братья, - подействовало?» «Нет, - отвечает он, - зла меньше не стало».
А третий инок и говорит: «Я не стал ни говорить, ни делать, я вообще не пытался исправлять людей. Я уединился и стал исправлять себя самого». «Ну и что?» - спрашивают товарищи. «Со временем ко мне пришли другие и по мере того, как исправлялся я, стали исправляться и они». И зла стало меньше.
+++
Этой притчей завершаем мы наш разговор с отцом Геннадием о том, какой должна быть любовь к себе, и начинаем уже более предметно разговор о любви к ближним.
- С кого же из ближних начнем наш разговор? - спрашиваю я отца Геннадия. И он, не торопясь, отвечает:
- Пал камень, и пошли круги по воде, по кругам все идет. Рождается человек в мир, и его принимают отец и мать. Вот вам первый круг, ближний. Поэтому первая из заповедей о любви к ближним: чти отца твоего и матерь твою. Дальше круги расходятся - это семья, потом - те люди, с которыми мы живем вместе, наши сослуживцы, наши соседи, наши собратья по приходу. Дальше - род, народ, Отечество, Земля и Вселенная в конце концов.
Кто-то из святых, кажется, Тихон Задонский, как за ближних, за червей молился. Конечно, можно любому сказать: помолись за червяка, он и помолится. Но это - пустое... потому что истинная молитва - это когда любишь. Это когда любовью проникнуто сердце, и именно она, любовь, исторгает из сердца молитву. И святой, что молился за червяков, сердцем своим умел любить всякую тварь Божью. И у него это была не игра. Это было реальное чувство, которое тварь возбуждала в нем и исторгала слова молитвы. Это я говорю к тому, что разговор о любви к ближним важно начать не с Отечества и тем более не со Вселенной. Его надо начинать с отца и матери, со своих домочадцев. А то как некто сказал, «мне нетрудно любить нью-йоркских рабочих, но я не могу терпеть, когда кто-то рядом храпит».
Любовь сама по себе это действие сердечное, мы называем его чувством. Но как Слово стало плотью, так и любовь воплощается в делах. Любовь к родителям - это в первую очередь соблюдение их заповедей. Дитя все должно делать по благословению родительскому. Оно должно быть к этому приучено с раннего детства. Как Господь сказал нам:
«Без меня не можете творити ничесоже», так и без благословения родителя не должно твориться ничего. Ну такой, например, момент: настало время жениться или замуж выходить, а родители против. Как поступить? Современный человек в такой ситуации не только не сомневается, он даже не задумывается, перед ним даже вопроса не стоит, он поступает так, как велит ему сердце, полагая, что родители тут ни при чем, ему жить - не им. Родителей сейчас, как правило, ставят перед фактом, в то время как надо брать у них благословение. Вот что значит: чти отца своего и матерь свою. Благословение матери созидает дома детей, а проклятие разрушает до основания, так учит Священное Писание.
- Получается, что этот незримый духовный мост между старшим и младшим поколением в семье взорван по нашему же своеволию. А с ним рухнули, и семейные устои.
- Да, все эти дома, созданные без благословения родительского, разрушаются. Мы знаем, что браки распадаются с чудовищной быстротой и в чудовищных размерах. Потому, что не было благословения родительского. Так и во всем остальном. Скажут: ну, а если родители не правы? Правы они или не правы, за это им ответ пред Богом или, может быть, пред кем-то из людей держать. А наше дело быть у родителей в послушании. Против они? Надо постараться добиться их благословения, испросить его обязательно. А сейчас нет у молодых проблем, проблемы у родителей. Они ругаются, потом примиряются... Но должно быть наоборот - у детей должны быть проблемы и заботы, они должны заботиться о том, чтобы войти в брачный чертог, испросив благословение, и если его не получат, то по заповеди и поступить, т.е. по воле родителей.
- Ну, скажут, до чего батюшка суров, к домострою зовет. Уверена, многие вас не поймут. Нас ведь как учили: домострой - это непременно самодурство. А науке строить дом, законам ее мы, увы, не обучены и такому повиновению родительской воле - тоже. Мы еще можем понять, что можно чем-то пожертвовать ради любимого. А ради родителей жертвовать любимым... Нет, мне, например, это «на заре туманной, юности» не под силу было бы.
- Но это и есть та самая любовь к ближнему, о которой говорили мы, но связанная с самоотречением. Не с самоутверждением, которое на корню подрубает способность любить, а именно с самоотречением, т.е. способностью отрешиться от себя, от своих устремлений и исполнить заповедь, в данном случае родительскую.
Хотелось бы все-таки сказать, что не мешало бы и родителям чтить своих детей. Этого в десяти заповедях нет, потому что, может быть, особой такой проблемы в те времена не было. А теперь, увы, она есть.
...Зима, 30 градусов мороза, а может быть, и больше, выйдешь ранним утром на улицу, матери на санках с огромной скоростью везут укутанных плачущих детей. Известно куда везут - в детсад. Пройдет несколько десятилетий, и те, кто сидел и плакал в санках, не желая расставаться с матерями, будут везти уже в санях матерей своих плачущих, в дом престарелых. Что посеял, то и пожал. Надо любить детей. А где ж эта любовь, если сына, дочь сплавили на воспитание чужой тете, пусть даже имеющей диплом педучилища или пединститута, пусть даже прекрасной воспитательнице?
И вот прозанималась мама невесть чем целый день, потом после работы отстояла еще в очередях, да вечером еще и фильм посмотрела по телевизору. А что же досталось детям? Вот то же потом будет от детей и родителям.
Мысль тривиальная, но место матери - у семейного очага, женщина это жрица домашнего очага. И детям, воспитанию их она должна себя посвятить всецело.
- Как невесело шутит моя знакомая, да, женщина жрица, сидящая у очага и поддерживающая огонь, но, чтобы огонь горел, кто-то должен приносить ей хороших поленьев для этого очага. А не все спутники жизни желают делать эту «грязную» работу, служить жрице и очагу, но это я уже углубляюсь в дебри внутрисемейных конфликтов...
А если говорить о любви к детям... Я, например, с опозданием осознала, что главное - не работа, в преклонении перед которой нас опять же воспитывали. Кстати, умом осознала, а сердцем от нее отрешиться не могу и, наверное, не смогу. Но по большому счету так оно и есть, главное - не работа и не изобилие в доме и на столе, н даже не интересные встречи с людьми, с миром искусства... Главное - маленькое существо, плоть от твоей плоти. Каюсь, я узнала себя в этой толпе мам, несущихся пешком, с санками, на автобусах, троллейбусах к этому « приемному пункту», именуемому детсадом. Бежала, спешила, чтобы кого-то спасать, уезжала за тридевять земель ради этого. Помню ползающего малыша по деревенской избе. Юная мамаша его оставила, а дедушка с бабушкой крепкие еще и. совсем молодые - написали в газету: помогите устроить внука в детдом, нам работать надо, пенсию зарабатывать. И вот вразумляла я их, бросив своего малыша... Кто бы меня тогда вразумил! До чего же мы коверкаем свою жизнь, просто удивительно, как в нашей жизни (я не беру истинно православные семьи) все искривлено, смещено, все ценности нами же обесценены. И прежде всего самая великая ценность - человек...
- Вот заповедь: чти отца твоего... А как исполнить эту заповедь, если отец и мать не дали тебе жить? Я говорю о проблеме абортов. Сначала родители должны посеять любовь, а дети ответить на нее. А что мы сеем? Смерть? Ведь в семьях, где не избежали абортов, нет уже скрепляющей силы любви. Разве можно по любви убить? Заповедь гласит: не убий, но сами родители ее нарушают. Потом всячески дети будут убивать родителей, если не физически, то духовно.
Нарушена, очень сильно нарушена семья. В семье должны быть дети, а их нет. Один, два, ну три... Три - уже многодетная семья, смех, какая же она многодетная?! Это малодетная семья. Холодный расчет царит в семье и огненные страсти.
- До боли это все знакомо. Стандарт какой-то, штамп, по которому все нынче существуем. Предельно точно определили вы эти две направляющие разрушительные силы в наших семьях: холодный расчет, которому нет конца, и огненные страсти.
- А любви нет. А именно она, любовь, созидает семью, она соединила жениха и невесту, соделала их мужем и женою, породила детей... Нет любви - нет тепла. И это тепло чем заменится? Какая воспитательница, какой педагог может заменить материнскую любовь? Ведь дитя, которое не имело тепла и материнской любви, оно инкубаторским воспитанием обделено уже непоправимо. Сколько мы задаем потом работы невропатологам, психобольницам, милиционерам. Кому мы только не зададим этой работы?! И все будут исправлять то, что недодала мать своему ребенку. Вот она - расплата за нелюбовь к ближнему, к детям своим, друг к другу. Это величайшая беда нашего времени.
Повторяю: о какой любви может идти речь, когда мы спасаем себя, свой образ жизни, свою вольготную, сытую и, может быть, даже разгульную жизнь, не желая дать жизнь ребенку? Иногда и врачи не советуют. И идет женщина на аборт. Но разве можно сохранить свою жизнь ценой другой жизни? Такая жизнь подлая, и она не нужна! Если невозможно сохранить свою жизнь, не погубив другой жизни, лучше тогда умереть. Любовь, сказано в Писании, люта, как смерть, т.е. она любит до смерти. Любовь не может сохранить свою жизнь ценой другой жизни.
Когда потерпел катастрофу на Черном море теплоход «Нахимов» и затонул, из множества трагедий я особенно запомнил эту. Один мужчина спасался, уже был близок к берегу и вдруг чувствует - за ногу что-то зацепилось и мешает ему. Он из последних сил делает рывок ногой, отбрасывает то, что зацепилось за его ногу, хватается наконец за какой-то куст и вылезает на сушу. И первое, что он сделал, посмотрел назад - за что же зацепился. И когда вгляделся, он увидел уходящего ко дну ребенка.
- Ужас...
- Этот человек не смог выдержать жизни, купленной такой ценой. Не имея, видимо, Христа своим упованием, надеждой и спасением, он покончил жизнь самоубийством. Не смог он жить после того, как осознал, что его жизнь куплена ценой жизни ребенка. Но наши мамы ведь живут, и преспокойненько, купив свою безбедную жизнь ценой жизни своих детей. О какой любви может идти речь? А потом за чашкой чая или с трибун депутатских начинают кричать о любви к Отечеству... Так ведь любовь к Отечеству с семьи начинается. Вот здесь и проявите реальную любовь к ближнему, к своим собственным детям, а дети - к своим родителям.
Любящие родители все отдают детям, как свечка: она горит, светит и греет, но при этом сгорает. Светя другим, сгораю сам. Так и человек должен гореть любовью. Сгорел и все отдал - вот так должны любить родители. А дети должны любить родителей, соблюдая их заповеди, поступая во всем по их воле и исполняя их благословение.
И вот дитя вырастает, у него появляются одноклассники, друзья, соседи, потом коллеги. И каждого из этих людей ему должно полюбить...
- Да, нелегкое это дело любить каждого. У Толстого, кстати, рассказ есть, где герой пытается полюбить соседку по имению, которая у него ничего, кроме раздражения, не вызывает. Не требуется никаких душевных усилий, чтобы любить человека, который тебя радует. А вот попробуй полюбить того, кто одним появлением омрачает твою душу. Толстовский герой довел все-таки себя до этого христианского состояния по отношению к нелюбимой соседке, но... она в тот вечер не приехала. То было во времена Льва Николаевича. А сейчас, мне кажется, никто подобных усилий и не предпринимает, только и слышишь: этот у меня вызывает раздражение, тот у меня вызывает раздражение (модное нынче слово)...
- А Евангелие учит любить как раз вот ту самую соседку. Что оно конкретно предлагает для этого? Любите врагов ваших, молитесь за обижающих вас. Причем не абстрактно, а каждый день, вечером, например, надо помянуть их, помолиться за них Господу. И по прошествии недолгого времени будет первый эффект - вы почувствуете в своем сердце изменение отношения - исчезает антипатия, отвращение. Ведь эти чувства к ближним порой возникают мы даже сами не знаем почему. По Евангелию же мы знаем, что это сила бесовская. А в жизни иногда даже человек и причину-то назвать не может, за что же он так не любит ближнего. Я хорошо помню себя, когда был студентом: еще с другого конца коридора появляется один человек с нашего курса, а меня уже внутренне лихорадит, хотя этот человек никогда мне ничего плохого не сделал, ни в чем передо мною не был виноват. Это было просто демоническое на меня воздействие.
- Но почему именно к этому человеку?
- А это не главное. Если я начну психоанализом заниматься, это ничего не даст, надо молиться. Я, кстати, за него еще и сегодня молюсь. А когда молишься, совсем иное чувство появляется. Он в конечном счете становится для тебя дорог и даже мил.
- Наверное, потому что он достоянием твоим стал?
- Да-да, ты его выстрадал! Почему мать любит свое дитя? Потому что выстрадала его - и при рождении, и после. Так и здесь: любовь к ближнему надо тоже выстрадать. Невозможно кого-то любить, ничего для него не сделав и за него не пострадав.
И другое еще надо иметь в виду. Это мне помогало, по крайней мере, не раз. Господь любит всякого человека. И вот начинаешь думать: мне этот человек неприятен, может, даже и сделал зло, ты сейчас негодуешь, не хочешь его видеть, а Христос его видеть хочет. Он оставил воинство ангельское, престол небесный и сошел ради этого человека на землю, взял грехи этого человека на себя. Он и этот грех, что у меня сейчас вызывает негодование, взял тоже на себя. И за этот грех висел на Кресте и молился, чтобы Господь простил ему его грех. То - Христос, а кто я? Почему во мне этот человек должен вызывать раздражение, если во Христе он вызвал жалость и крестную любовь?
И истинный христианин, чтоб не было этого греха - раздражения к ближнему, - он именно с ним пойдет причащаться Святых Тайн Христовых. Когда стоишь у престола и перед тобою Святые Дары - вот она, Жертва, принесенная за тебя и за того человека тоже! - и сердце смягчается, и злость отходит, и появляются слезы сердечные, и уже молишься за него: «И всех нас, Господи, прости, и меня прости, и его». И уже в крови Христовой, за нас пролитой, все переплавляется. И нет уже его и меня, есть Любовь Христова, всех нас объединяющая, всех нас к себе зовущая.
- Прекрасен этот высокий миг единения в храме, а в суете наших будней, в семье ли (разве нет у нас там обидчиков?), на работе ли. как быть? Ведь устали все от раздражения и злобы, а гасить их не умеем.
- Попросить прощения у того, кого мы считаем перед собой виноватым, - вот еще один реальный способ примирения с ближним.
И опять вам духовный урок монашества. Один инок был обижен собратом. Сколь он ни пытался обидчика обличить, вразумить- ничего не помогало, оставалось последнее - просто не общаться друг с другом. Но ведь такая игра в молчанку только внешне удерживает от стычек, неприятных разговоров, а внутри человек все равно перегорает в этой злобе своей. И вот тогда инок, наученный своим духовником, решил поступить совсем иначе: хорошо, я пойду и попрошу у него прощения, хотя он меня обидел. Только он подошел к его келье и поднял руку, чтобы постучать в дверь, как дверь отворилась, навстречу выходит обидчик: «А я к тебе иду прости меня, что я тебя обидел». Стоило одному принять внутреннее решение, как духовно, для нас непонятно и незримо, его доброе решение воздействовало, и человек отправился к нему наконец просить прощения. Вот таким образом примиряются враждующие.
- Наверное, только в монастырях...
- Почему? На моих глазах подобное произошло. Вроде бы и мелочь, незначительный эпизод, но из мелочей жизнь-то и складывается. Это было у нас на приходе с двумя братьями во Христе. Один пообещал другому, что примет его, даже время назначил. А сам вообще забыл об этом, пришел ко мне в гости, сидит, пьет чай в свое удовольствие. А тот пришел и ждет. Именно такие мелочи иногда у нас вызывают раздражение большее, чем начало мировой войны. Прождал он час или больше, почему-то тоже решил прийти ко мне. Сидевший у меня за столом, увидел его в окошко, понял, как человека подвел, и решил: только тот войдет в дом, бухнусь с повинной ему в ноги. Дверь открывается, и провинившийся - бух гостю в ноги, поклонился, покаялся и с чувством человека, который сделал все как надо, по-христиански, встает. И тут, к своему удивлению, обнаруживает, что тот-то лежит ниц перед ним и не встает - кротчайший, кстати, был человек, смиренный. Его до того поразило, что кто-то упал ему в ноги, что это вообще повергло его ниц на землю. Он тоже просил прощения, хотя не был виноват.
Так вот и примиряются враждующие. И по большому счету, что значит попросить прощения у неправого? Когда старец Зосима у Достоевского говорит, что мы все во всем и за всех виноваты, - он истину говорит. Ведь даже когда грешит мой ближний против меня - я виновен тоже. Так или иначе я дал какой-то повод к этому. Поэтому и я тоже должен идти и просить прощения.
Прощеное воскресение есть в нашей Православной Церкви. В этот день мы все испрашиваем прощения друг у друга, не выясняя, как дети, кто был первым, кто был вторым, просто мы идем, каждый со своей виной, и просим у ближнего прощения...
- Ну вот, отец Геннадий, вы и ответили на вопрос, который я все время хотела вам задать: что же делать? От проницательности вашей и беспощадно точного диагноза наших многочисленных мирских болезней и язв, даже несмотря на то, что вы даете рецепты исцеления, теряешься. Наверное, от того, что нет всему этому прощения. Но великое Господне прощение, явленное нам на Голгофе через Великое Страдание Христа, учит нас прощать, любить, верить и надеяться на то, что и ты будешь прощен со всеми твоими грехами, слабостями, со всей духовной твоей немощью. Мне кажется, там, на Голгофе, самим Господом было нам впервые явлено Прощеное Воскресение. И это светлое, красивое словосочетание, означающее особый день в кругу церковных богослужений, можно прочитать иначе - как воскресение через прощение.
Вот он - спасительный путь: через прощение ближних и ближним могут воскреснуть омертвелые, грешные наши души для любви.
И я обращаюсь к нашим читателям. Завтра - воскресенье. Давайте попробуем хотя бы один день не клеймить словесно зло в очередной раз, не говорить красивых слов о любви, просто попытаемся сделать это воскресенье прощеным. Не в поучение кому-то, не напоказ, а только для себя, для собственной души и ее спасения. Ей-Богу, мне кажется, если у нас хоть что-то получится - зла в мире станет меньше.
И вы нас простите, дорогие читатели, за жесткую и обнаженную правду. Хочется быть лучше, чем предстаем мы в глазах священника, но что поделаешь, коль мы такие. Трудно карабкаться вверх - к свету по небесной лестнице, ох как трудно...
+++
«В пятницу, перед вечерней, подходит самое стыдное: у всех надо просить прощения. Горкин говорит, что стыдиться тут нечего, такой порядок, надо очистить душу. Мы ходим вместе, кланяемся всем смиренно и говорим: «Прости меня, грешного». Все ласково говорят: «Бог простит, и меня простите»... - Ну, иди с Господом... - шепчет Горкин и чуть поталкивает, а у меня ноги не идут, и опять все грехи забыл. Он ведет меня за руку и шепчет: «Иди, голубок, покайся». А я ничего не вижу, глаза застлало. Он вытирает мне глаза пальцем, и я вижу за ширмами аналой и отца Виктора. Он манит меня и шепчет: «Ну, милый, откройся перед Крестом и Евангелием, как перед Господом, в чем согрешал... не убойся, не утаи...» Я плачу, не знаю, что говорить...» | ||
| --Иван Шмелев. Из книги «Лето Господне» | ||