Это я, Господи, это я... Я на земле своей - человек. Света и тьмы полна жизнь моя, Неприкаянный весь мой век. Ты брось грехи мои на весы. Отпущенья жду от Тебя. Кто на плаху шел на Руси? Это я, Господи, это я!.. Это я, Господи, это я. Катится по снегу голова. Криком заходится жизнь моя, Кровь на губах моих и словах. Позабыл давно, где Твой храм. И Твой колокол звал не меня. Кто винил Тебя, проклинал? Это я, Господи, это я... Это я. Господи, это я, Любовью срезанный на лету, За этой женщиной сквозь года Летел без памяти и лечу. Я знал, что грешница, Ты прости, Но не каясь и не тая, Богом кто ее окрестил? Это я, Господи, это я!.. Это я. Господи, это я Кричу родной своей стороне: Не был ангелом я, знаю сам, Но Иудин грех не на мне! Дай кару лютую - все стерплю. Только знать бы мне, что не зря. Кто у пропасти на краю? Это я, Господи, это я! Господи Иисусе Сыне Божий, помилуй меня грешного... | ||
| --Песня из репертуара А.Малинина, на стихи А. Вратарева | ||
+++
Когда я размышляла о предстоящей нашей беседе, не случайно, наверное, пришла мне на память именно эта песня. В нынешнем хаосе, реве, блуде я вижу героя ее и с ним многих из нас - тех, кто пришел к краю пропасти и над этой бездной вспомнил наконец о Боге. Сейчас немало мыслящих людей испытывают те же самые трагические чувства. Может, потому, что нет полной обращенности к Богу, нет защищенности истинно верующего человека, традиционно верующего, сызмалу. В таком состоянии можно возвыситься духом, а можно и пасть, ведь по краю пропасти идем. И когда заглядываешь в себя - в эту бездну адову, понимаешь одно - нам всем не хватает любви. Вот Господь Бог заповедал нам: возлюби ближнего, как самого себя. А я, например, не знаю, как любить себя. И почему отношение к себе является мерилом отношения к ближнему?
- Было время, когда я произносил: «Возлюби ближнего своего» и на этом останавливался. Я знал: дальше сказано «как самого себя», но меня что-то удерживало, не давало произносить эти слова. Вроде точнее было бы сказать: возлюби ближнего более, чем самого себя, вот это бы звучало по-евангельски, по-христиански. Поэтому как только надо было произнести «как самого себя», я спотыкался, прикусывал язык и останавливался. И, могу теперь признаться, не произносил этой фразы потому, что не понимал. А потом задумался, послушал других и понял: нет, Господь не оговорился и не ошибся, делая именно это сравнение.
Кто-нибудь скажет: но ведь Христос говорит и другое: кто хочет следовать за Мной, отвергнись себя, возьми свой крест и следуй за Мной. На первый взгляд, полное противоречие. Так что же надо, отвергнуть себя или любить себя? И не является ли в таком случае любовь к ближнему, как к самому себе, чем-то меркантильным, чуть ли не сделкой своего рода?
И еще вопрос. Почему монахи-аскеты дают обет послушания исполнять только волю духовника и ничего не делать по собственной воле, разве свободная воля каждого из нас не Божественный дар? Разве это не то, что делает нас подобными Богу? Так не является ли отречение от своей воли отречением от Божественного дара?
И запутываются все эти вопросы в крепкий клубок...
Конечно, Богу не нужны «оловянные солдатики», которые бы слепо исполняли чью-то волю, пусть даже Божью. И свободная воля действительно признак образа Божия в каждом из нас. Поэтому любить себя, с точки зрения христианина, - это любить в себе этот образ Божий. А в человеке, увы, помимо свободной воли есть своеволие, есть самолюбие, это когда он ставит себя вместо Бога.
- В духовной литературе я встречала схемки такие: круг, в центре его - Христос, а рядом, в большем или меньшем отдалении от Него, наше «я». И другая схема: тот же круг, только в центре это самое «я», а подле него где-то Христос. Ну еще бывает, когда «я» в центре, а Христос вообще вне круга - это уже явное безбожие, не о нем сегодня речь...
- Так вот, если я следую двум самым первым заповедям Господним: «Я Господь твой и не будут тебе Бози иные» и «Не сотвори себе кумира», - то и любить я буду в себе только образ Божий. Это сродни иконопочитанию. Почему я люблю икону? Потому что люблю того, кто на ней изображен.
А вот когда я в себе люблю себя, это уже идолопоклонство, это уже сотворение кумира, строительство капища внутри себя. Но такое возникает только тогда, когда я себя люблю вместо Бога. Не Бога в себе, а себя вместо Бога. Вот такая перестановка, и она совершена была еще в раю - в Эдемском саду, когда змий сказал Еве: «И будете, как боги». И вместо Бога возлюбил человек себя, как Бога.
Вот оно главное наше грехопадение, главная болезнь. И вот для того, чтобы исцелиться от этой болезни, и предлагается в монашестве отречение от своей воли, чем ушибся, тем и лечись. Заболел человек преслушанием, ослушавшись Бога, пусть исцеляется послушанием, слушаясь Бога, причем конкретно в образе своего духовника...
- Ну чем эти иноки не «оловянные солдатики»? - спросят вполне резонно скептики. И с точки зрения многих будут правы.
- Ну хорошо. У вас дети есть?
- Есть.
- Вы хотите, чтобы они исполняли то, что вы им говорите?
- Конечно.
- Но вы обратили внимание, что слепое послушание не приносит вам радости? Вам хочется, чтобы ребенок исполнял то, что вы ему говорите, не потому, что так вами приказано, а потому, что он сам хочет того же, что от него хотите вы. Вот от такого послушания радостно на душе и вам, и ему.
Вывести себя из центра того самого круга, отречься от своеволия и научиться познавать волю Божью - это и значит научиться хотеть того, чего хочет от нас Бог. Как написано было на Апостольском соборе, «и было угодно Духу Святому и нам». Это значит две воли согласовались. Сначала на соборе были разногласия, но, молясь и отрекаясь от своеволия, желая познать волю Божью, апостолы ее и познали и вывели эти слова.
- То есть когда мы отсекаем своеволие, то взамен получаем возможность познать волю Божию, и получается, что мы уже сами хотим того, что от час хочет Господь. И проявляется эта наша воля свободно, без какого бы то ни было насилия...
- И когда приходит это понимание, понятным тогда становится, что значит возлюбить себя. Это значит возлюбить в себе образ Божий.
- А для того, чтобы понять, что есть образ Божий, надо прежде всего верить в то, что есть в человеке душа, что она так же бессмертна, как вечен Бог. Так трактуют святые отцы. И коль Господь премудр и всеведущ, то и в душе человеческой отразилась эта способность помнить прошлое, познавать настоящее, предвидеть будущее. Видеть образ Божий в себе, в других - это значит верить и в то, что душа человеческая способна любить других, жертвовать собою, впитав в себя часть великой, и безграничной милости и доброты Божьей. Бог - Творец. Он создал час по образу и подобию своему, и. душа тоже способна творить, мыслить, создавать...
Я специально даю это пояснение, потому что мы редко заглядываем в Закон Божий, по которому учились наши прадеды.
- В старину много чему хорошему учили. По старинным обычаям, если идет человек, то должно ему поклониться. И не просто головой кивали, а действительно в пояс кланялись, а то и земно. Почему? В первую очередь потому, что в каждом человеке христианин видит образ Божий - икону Бога. И встретив человека, сотворенного по образу Божьему, он поклоняется его Творцу и Создателю, то есть первообразу этого человека.
- Мы кивнуть-то иногда боимся, чтоб себя не уронить. Я сейчас вспомнила рассказ другого священника о том, как князь Александр Невский ездил в Золотую Орду, говоря современным языком, с дипломатической миссией. Не поклонился он там ни одному идолу, разъярив этим татар. Зато, войдя к хану, пал ниц, чрезвычайно удивив ордынцев. Но не хину поклонялся благоверный князь, а образу Божьему. Невский причислен к лику святых. И я думаю, только святым, наверное, и под силу вот такое отношение к ближнему, ибо они прежде всего в себе образ Божий лелеют, ломая тщеславное, ненасытное, самолюбивое «я». А нас, наоборот, это «я» крутит, ломает, делает несчастными- и нас самих, и окружающих. Гордыня царствует над родом человеческим, и редко кому удается ее сломать в себе, потому и гордыни этой становится все больше и больше...
- Вот и получается, как только люди перестали видеть в каждом человеке Бога, они перестали и кланяться друг другу...
- Ну почему же, иногда просто ниц падают перед сановным лицом, но только перед ним.
- А это уже идолопоклонство, когда кланяются в человеке не образу Божьему, а самому человеку.
- Но что закономерно, если нет Бога в душе, нет и свободы в человеке, те же низкопоклонники так жалки. Дух язычника, видимо, просит идола, и он уже ничего не может поделать с собой.
- Сердце христианина всегда страдает, когда он видит, в какую грязь втоптан образ Божий. Помните, я вам рассказывал о монахе, что плакал у дома блудницы? Он видел образ Божий, доведенный до такой степени поругания, что это вызывало у него слезы, он плакал и молился о том, чтоб образ Божий был восстановлен. Так же молятся истинные христиане и за врагов.
- Опять же, увы, не многим из нас дана такая способность сострадать ближнему, впавшему в грех и тем более причинившему зло.
- А вот у монаха того она была, потому что он любил эту грешницу, как самого себя, и в себе, и в ней он любил образ Божий. Это была любовь в Боге. А мы и в себе себя любим, а не Бога, и в ближних любим их, а не Бога. И тогда любовь наша становится страстной, нездоровой, иногда даже уродливой.
- Потому так и часта в нашей жизни любовь, приносящая несчастье. Помнится, известный актер и режиссер, рассуждая о том, как возвышает и оживляет ниши сердца любовь, с недоумением восклицал: любовь такой дар Божий, но почему она непременно приносит несчастье? Я тоже задумалась - почему? И только сейчас, кажется, начинаю понимать. И этим бесценным даром Божьим - способностью наших сердец, любить - не можем мы распорядиться. Забыли Бога. Так сказал Александр Исаевич Солженицын о причинах наших бед. А когда забыт Бог - тогда страсти врываются в жизнь, правят нами, опустошают души, сея несчастье... Помню, в студенческие годы мы дружно заносили в свои «скрижали» совсем иные заповеди. Одну из них приведу дословно: жить надо страстями, все, мол, остальное скука и серость. Господи, какими мы были слепцами. И все от безверия.
- Кстати, слово страсти (загляните в церковнославянский словарь), кроме значения «страдания, муки» (возьмем страсти Христовы на Кресте), обозначает еще и неразумное чувственное хотение. Это мы часто видим и в любви мужчины и женщины, и в любви матери к ребенку. Если в любви нет Бога, то эта любовь непременно примет страстные формы, а это ведет к трагическим исходам, к отчаянию, панике, иногда даже петле.
- Кстати, песня, с которой мы начинали разговор, заканчивается в малининской трактовке трагически - в финале звучит выстрел. Так и в жизни случается. Человек понимает, что над пропастью стоит, что отойти надо, но срывается и падает в бездну. Песня эта для меня как крик трагической безысходности, пугающей безысходности, которая живет нынче во многих из нас. Устали мы, видать, и от страстей и от «ненавистен»...
- В том-то и дело, что страстная любовь, в которой нет Бога, столь же легко, как воспламенилась, так и гаснет. Сегодня он ей клялся, что без нее жить не может...
- Простите, так в этот момент он и ощущал, ч то в самом деле жить не может. Это же не ложь!
- Конечно, он не лжет, это все искренне. Но через год он столь же искренне на суде говорит, что с ней жить не может и что надо срочно разводиться, любовь превратилась в ненависть. Значит, была не любовь, а идолопоклонство, а потом, когда идол пал, идол разрушился, нечего стало любить.
А если в себе и в ближнем любить Бога, то эта любовь приобретает очертания ровные, глубокие, прочные, целомудренные, святые. И тогда и отношения между любящими другие.
Бывает и так, полюбил в ближнем образ Божий, а потом узнаешь, что образ этот поколеблен, но не разочарование от этого наступит, а скорбь о ближнем - как у того монаха была скорбь о той грешной женщине, - и начнешь помогать ближнему. А если полюбил человека, именно его, а не образ Божий в нем, создал кумира, а потом узнал, что человек этот не Бог, тогда наступает разочарование.
Кстати, «очарование и разочарование», сопоставьте эти два слова. Корень, из которого они произрастают, один - чары, то есть действие демоническое. такая любовь действительно демоническая. А у христианина не должно быть ни очарования, ни разочарования. И если он любит в человеке образ Божий, этого и не происходит. Но если кто любит человека самого по себе или более того - собственную фантазию, которую отождествил с ним, и потом. оказалось, что тот не соответствует ей, тогда и наступает разочарование, ибо он фантазию любил. Старец Зосима говорит: люби человека в грехе его. Не грех человека, а человека в грехе, то есть люби в нем образ Божий и помоги ему, грешному, стать подобным своему первообразу, каким изначально сотворил нас Господь.
- А вот еще часто говорят с похвалой: он любит ее до самозабвения, или она его. И вдруг встречаю в одной молитве обращение к Господу: не дай мне впасть в самозабвение. Как быть тогда с самозабвенным служением Богу, Отечеству, ближним?
- Сложный вопрос. Смотря как разуметь это слово. В притче о блудном сыне в Евангелии поворотный момент какой? Вот блудный сын берет часть имущества, бросает отца, живет распутно. И он был слеп, пока все не растерял, пока не оказался свинопасом и не позавидовал свиньям, которым давали рожки, а ему нет. И вот тут сказано: «И он пришел в себя». Когда он пришел в себя, он вспомнил, что у отца даже наемники живут лучше, и сын решает вернуться к отцу...
Первая часть притчи повествует поэтапно, как сын уходил от отца, вторая, тоже поэтапно, как он возвращается к отцу. А поворотный момент - вот он: «И он пришел в себя». А есть еще такое выражение: он вышел из себя. Нехорошее тогда происходит. Так вот, христианство, вера, Господь возвращают нас к себе, то есть к тому исконному началу, к образу Божьему в нас.
Когда же наступает самозабвение - тут речь идет о страстном выходе из себя, - то это то, чего не допусти Господь.
Но есть самозабвение, о котором Господь говорит: Кто сбережет душу (жизнь) свою, тот потеряет ее, а кто потеряет ради Меня ее, тот обретет. Тут другое самозабвение: человек должен быть готовым жертвовать собою ради Господа и ближнего, забыть себя, свой эгоизм, свою самость, свое «я» ради ближнего, в коем видит образ Божий.
А то самозабвение, которое просят не допустить в молитве, это как раз то самое страстное самозабвение, когда человек, обуреваемый страстями, выходит из себя, как река выходит из берегов. И начинается беда, все затопляется и губится. Ибо человек вышел из тех берегов, которые положил ему Бог. Это беда. Человека надо вернуть в себя, в то русло, в котором должна протекать внутренняя жизнь души человеческой.
Господь как говорил, когда учил молиться: войди в клеть свою и затвори дверь и молись так... далее Он приводит молитву «Отче наш».
То есть человек должен войти в клеть своего сердца внутрь себя, запереть дверь - отрешиться от этого суетного мира, вернуться к себе, познать себя и уже оттуда взывать к Господу. А чтобы так войти в себя, для этого надо любить себя - ту бессмертную душу, которою вверил нам Господь и которую ты должен спасти. А спасая себя, мы спасаем и других. В Евангелии приводятся слова: «Врачу, исцелися сам», то есть пока ты не спас своего внутреннего человека, ты не спасаешь людей, находящихся вне, равно как и если ты не научишься любить себя, ты не сможешь любить других. И пока ты не войдешь в клеть своего сердца, ты не войдешь в сердца других. Значит, в путь по трудновосходимой, но знакомой уже нам небесной лестнице...
+++
Так он и сделал. Встал и пошел домой, к отцу своему. И когда он был еще далеко, отец увидел его и сжалился над ним. Отец сам побежал навстречу сыну, пал ему на шею, целовал его. Сын же начал говорить: «Отче! Я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим». А отец сказал слугам своим: «Принесите лучшую одежду и оденьте его; дайте ему перстень на руку и обувь на ноги и заколите откормленного теленка: станем есть и веселиться! Потому что этот сын мой был мертв и ожил: пропадал и нашелся». И начали веселиться... | ||
| --Притча о блудном сыне. Евангелие от Луки | ||