Вильгельму не хватало внутреннего религиозного опыта - рождение свыше, крещение Духом Святым, сакральная жизнь веры постигались его душой с трудом. Вильгельму трудно было нагонять упущенные полвека. Вперед шли дети. Не без труда произносил он молитвы своими словами, не без труда осваивал множество уставных молитв. Сказывался возраст, когда трудно начинать что-то сначала.

Но было честное и открытое сердце. Как у тончайшего барометра, чутко реагировала на всё совесть. Никогда не оставляло чувство правды и любви к ближним.

Как свойственно математику, четко исполнялись им все предписания веры и церкви, только совершенно подорванное здоровье не позволяло блюсти всю строгость постов, столь многочисленных в церкви.

Вильгельм - регулярный прихожанин, внимательно участвующий в церковных богослужениях, часто с книжечкой в руках. Вильгельм живо интересуется и живёт приходской и епархиальной жизнью.

В столовой областной администрации один среди многих никогда не стыдится перекреститься перед едой. Никогда не стыдится сделать это и среди своих менонитских родственников.

Православному христианину Вильгельму очень близко менонитство. И тут всё у него естественно сочетается.  Доброе у одних прилагается к доброму у других, а худое и истинное нигде не принимается.

В православии Вильгельм никогда не стыдится своего меннонитства, своего «неправославного» имени. Для Вильгельма существует хорошо или плохо, а не ваше и наше; не то, что безопасно в системе и от чего лучше воздержаться, чтобы жить спокойно, а то, что праведно.

И очередная буря не пронеслась мимо. Странное и не вписывающееся в нормальные рамки поведение первого архиерея новооткрытой епархии вызвало шквал нестроений. Вильгельм мужественно противостал бесчинству. Дело дошло до синода. Архиерей готовил отлучение на Вильгельма. И подписи уже были. Однако произошло иначе. Источник бесчинства был устранён синодом и жизнь епархии постепенно вошла в своё естественное русло. Не думал и не гадал Вильгельм, что и такую брань выстоять придется.

Буря улеглась. Благочестивый епископ свидетельствует в старинном Томске. Но не без потерь была эта брань. Не без потерь для дел церковных, для взаимоотношения людей и для здоровья тоже. Последнее  угасало стремительно.

***

Пока верующие, пока папа с мамой молились о неверующем сыне, среди неверующих его всё чаще называли праведником. На фоне той жизни, которая стала общепринятой, на фоне пьянства и курения, сквернословия и нравственного легкомыслия, на фоне распавшейся в обществе семьи, разводов и легкого поведения, на фоне трусости и неверности выживания ради, на фоне всюду проникающей двойной морали Вильгельм стоял, как крепкое дерево, как древний библейский праведник.

У Вильгельма были проблемы с верой, но в нарушении заповедей - никогда! В каких грехах могли бы его укорить верующие?

Да этих укоризн и не было.

***

Морозный зимний день. Солнце приветливо освещает южный склон горы. На нём ещё один деревянный крест. Куда-то в воздух унеслись слова молитвы священника, когда-то крестившего Вильгельма. Ещё подрагивают плечи Нины. Ближе друг к другу теснятся вокруг креста родные Вильгельму люди.

Внимание малых детей рассеивается. Все они не раз обласканы своим опой, но им уже интересно другое - а что там за горой? Когда-то маленький мальчик Вилли убежал за свою гору искать свой центр земли, а теперь уже эти малыши побегут искать свой центр земли. Побегут дорогой длиною в жизнь.

***

Из Москвы пришла правительственная телеграмма. Депутат Государственной Думы выразил участие в скорби родных Вильгельма и написал:

- Я учился у Вильгельма любить людей.

Прот. Геннадий ФАСТ

7 марта, 2005 г., Енисейск

Фото о. Александра КЛАССЕНА

КИФА №3 (30) март 2005 года