Крестный путь

Материал из EniseyName.

(Различия между версиями)
Перейти к: навигация, поиск

Admin (Обсуждение | вклад)
(Новая: Крестный путь Размышления и молитвы Вселенского Патриарха Варфоломея на четырнадцати остановках Кр...)
К следующему изменению →

Текущая версия

Крестный путь

Размышления и молитвы Вселенского Патриарха Варфоломея на четырнадцати остановках Крестного пути, литургического прославления Страстей Господних, свершенного Папой Иоанном Павлом II на развалинах римского Колизея в Великую, или Страстную пятницу римского обряда — 1 апреля 1994 года.

Свои размышления и молитвы Крестного пути Патриарх Варфоломей написал специально для Папы Иоанна Павла II как дар престола апостола Андрея Первозванного престолу апостола Петра — дар Византии Риму.


Содержание

[править] Первая остановка.

Иисус в Гефсиманском саду

(Мк 14:32–36)

Сад, где растут тысячелетние масличные деревья.

Надо раздавить маслины, чтобы огненный елей,

Дух Святой

излился на раны мира.

Страсти Иисусовы, одиночество,

самые близкие друзья уснули.

Господи, избави нас от этого сна,

когда Страсти Христа продолжаются в

человеческих страданиях.

Страсти Иисуса, молчание Отца.

Я и Отец — одно,

единая воля, единая любовь,

но человеческая воля Иисуса кричит в скорби,

словно Его глубинное существо, богочеловеческое

разрывается.

Человеческая воля Иисуса,

солидарность со всяким одиночеством,

с тоской и мятежом

изгнанных далеко от сада.


В Христе Бог по-человечески испытывает

все наши предсмертные муки,

беспредельную муку истории,

вопль Иова, рождаемый нашей судьбой,

кровавый пот.


Но вот все же

доверие пробивается сквозь тьму:

дрожащий голос, еще неуверенный,

не чего Я хочу, но чего Ты...

Согласие.

В Иисусе человечество соглашается

с волей Отца.

Пусть захлестнет нас эта воля

сквозь тьму.

Маслины раздавлены.

В каждом дереве просыпается

торжествующий Крест.

Сад первобытный:

«ныне же будешь со Мною в раю».


Окровавленное лицо,

и все же — Лик Отца,

тот самый Лик, что в тени обливается кровью —

а мы не знали его.


Ты, бесконечно близкий,

в наших сердцах обрати

скорбь в благодарность.

Пусть страдание людское

в Тебе станет Воскресением.


Слава и хвала Тебе, Христе,

сотворяющий Себя нами более нас самих,

Наполни Тобою, Твоей любовью

всякую предсмертную муку нашу и смерть.


[править] Вторая остановка.

Иисус предан Иудой и взят под стражу

(Мк 14:43–46)

Одни засыпают,

а тот, бодрствующий,

предает.

Сонливость, предательство:

в этом ли наша история?

Поцелуй, говорящий о любви,

становится знаком ненависти.

Все Страсти Иисусовы,

уже преданная дружба,

любовь, превращенная в ненависть.


Во тьме сверкают лезвия,

но Бог не защищается.

В Своем бесконечном уважении к человеку

Он отдается в руки убийцам.

Отдает Себя им

так же, как даст убить Себя,

чтобы даровать им, сквозь смерть, Свою жизнь.


Кто думает, что владеет Богом,

первосвященники, книжники и старейшины,

предпочитают, чтобы Он был далеко,

жесткий властелин.

А когда приходит к ним Бог вочеловечившийся,

кроткий и смиренный сердцем,

они бросают Его в тюрьму.


Господи, я не дам Тебе поцелуй Иуды,

но как разбойник исповедую Тебя:

помяни меня, когда приидешь

в Царство Твое.

Об Иуде мы ничего не знаем,

кроме его отчаяния.

Милосердие Божие беспредельно.

Но избави нас, Господи,

от Иуды, который в каждом из нас,

когда жажда наживы или власти

овладевает нами.


Напомни нам, Господи,

что пронзающие мечи,

сокрушающие копья

могут предать смерти, но не могут победить смерть.


Слишком часто наши Церкви

преследовали своих врагов.

Даруй ныне христианам

силу смиренной любви.



[править] Третья остановка.

Иисус осужден синедрионом

(Мк 14:55, 60–62, 64)

Иисус осужден синедрионом


Давно уже осуждают Его книжники и власти предержащие.

Говорят: Его никогда не было.

Другие говорят, что был, может быть, но мы

ничего о Нем не знаем.

И еще: великий поэт, великий пророк — но

человек, и ничего более.

А мы? Как мало мы думаем о Нем.

Живем, словно Его нет.

Все же настает день, когда начинает жечь

нас вопрос: Ты ли — Христос, в Котором

Благословенный Бог дарит Себя нам?


Тогда колоколами храмов и красотой икон

Иисус прерывает Свое молчание в наших сердцах

и говоря: да, это Я,

говорит: Я есмь,

что значит: Я есмь Бог.


И тогда ничего не остается нам, как убить Его —

или пасть к Его ногам, повторяя Его слова:

«Славлю Тебя, Отче,

что Ты утаил сие

от мудрых и разумных

и открыл то младенцам,

ибо таково было Твое благоволение».


Иисусе, Невинный, приходящий издалека,

мы так жаждем невинности,

мы, ежедневно убивающие любовь.


Дай нам общение невинных,

юродивых во Христе,

тех, кто ничего не знал —

ничего, может быть, кроме Тебя, —

когда их вталкивали в газовые камеры,

бросали в холодный ад,

когда их бросают в пыточные застенки,

в тот застенок, каким часто бывает жизнь.


Ты пришел не осудить, но спасти,

не заключить в тюрьму, но освободить.

Дай нам Твою невинность для наших битв,

для больших сражений духа,

чтобы не было в них насилия и ненависти.

Вложи Твою невинность в нашу любовь,

в наши семьи, в наши взоры,

чтобы созерцать в Тебе Лик Отца

и открывать в Тебе пламень, горящий во всем,

иконы лиц.


[править] Четвертая остановка.

Петр отрекается от Иисуса

(Мк 14:72)

Петух предвещает день,

день без заката солнца, день Царства.

Тогда Петр пугается:

царство приходит не с ангельскими полчищами,

не с людьми, вооруженными мечами и бомбами,

но через собственную смерть

и прежде всего через смерть Учителя.


«Нет, не случится этого с Тобою», —

сказал Петр Иисусу,

когда Он возвещал Свои Страсти.

Но вот — случается.


Иисус предчувствовал

тайную слабость сильнейшего,

поспешный пыл, который вдруг отступает:

«Прежде нежели петух пропоет дважды,

трижды отречешься от Меня».


Иуда ушел, чтобы повеситься

в отчаянии, не видя спасения

в день, когда настало спасение мира.

Но Петр — расплакался.


Слезы Петра:

в них сгорает его гордость.

Слезы Петра:

он станет первым лишь как прощенный грешник,

чтобы предстоять не во славе, но в любви.


Господи, дай нам слезы Петра,

когда мы не хотим знать,

что Страсти — цена Пасхи,

что Ты побеждаешь смерть, но смертью.

Когда мы не хотим знать,

что Крест — единственное древо жизни.

Нам, гордящимся своей верой,

на пороге ее жаждущим опьяниться ею,

но вдруг бессильно падающим,

когда наступает ужас,

даруй слезы Петра:

Твое беспредельное прощение.


[править] Пятая остановка.

Иисус на суде у Пилата

(Мк 15:14–15)

Народ приветствовал Иисуса,

когда входил Он в Иерусалим.

Теперь они кричат: убей Его!

Они не люди уже,

они слились в коллективного дикого зверя,

жаждущего пытки и крови.

Какое зло таится в человеке,

какая власть тьмы,

чтобы мишенью обряда жестокости

избран был Невинный?


Иисус — Царь. В Иерусалим Он вошел как Царь.

И вот Он ныне Царь без царства.

Таков наш Бог, Которого мы изгоняем из Его творения

и Который, воплотившись в нем, берет на Себя

всякое изгнание.


Жестокая история, гипноз разрушения:

убивать, чтобы забыть, что сами должны умереть.

Жестокая и сколь ироническая история!

Ведь Варавва значит «отчий сын».

А правитель, Пилат,

не знающий истины, кроме собственной власти,

льстит толпе, чтобы направлять ее безумие

и спасти порядок кесаря.

Чудовищная мудрость властителей,

бросающих массам козлов отпущения.


Но вскоре все повернется: ибо Муж скорбей,

когда душа Его принесет жертву умилостивления,

на подвиг души Своей будет смотреть с довольством.

А через Него все изгнанники, все люди без лица

(так называли тогда рабов)

увидят свет и насытятся.


Господи Иисусе, Царю без царства,

открой двери наших сердец,

чтобы Твой сладчайший свет,

яркий, как жизнь без смерти,

сиял в мире варавв и пилатов.


Господи Иисусе, бичуемый нашими грехами,

Ты, даже не знающий, что такое зло,

и безмолвно претерпевающий заушания,

вырви из нас нашу темную часть,

головокружение отрицания,

чтобы не нужны нам были козлы отпущения

и в каждом человеке мы узнали

Ва-рав-ву, отчего сына,

неожиданно освобожденного убийцу.



[править] Шестая остановка.

Иисуса бьют и венчают терниями

(Мк 15:17–19; Ин 19:5)

Когда замкнулся первобытный сад,

Бог возвестил, что земля будет рождать тернии;

проклятая земля, человек, пораженный смертью.

Вот терниями наших страданий и ненависти

венчают Тебя палачи.

Отец возложил на Него грехи всех нас.

Истязаем, не отверзал уст Своих,

как овца, ведомая на заклание.


Каждая частица Твоего святого Тела

за нас перенесла позор и страдание.

Голова Твоя — тернии, лицо Твое — плевки и

заушания,

спина Твоя — бичевание,

и рука Твоя — трость.


Но Ты — Царь,

Ты — Царь Жизни.

Палачи венчают Тебя,

облачают в царственную багряницу Твоей крови.

В руке Твоей — пародия на скипетр,

издевательство,

и все же — скипетр: того не зная, они пророчествуют.


Но Ты — священник:

со спокойным величием

Ты несешь страдания мира,

чтобы сгорели они в огне Твоей любви.


Ты был на браке в Кане.

Вот, Ты теперь — на браке крови.


Се человек.

В каждом истязаемом лице покажи нам человека.


Се человек.

В каждом лице голодного,

жаждущего хлеба или ищущего

себя и смысла всего,

покажи нам человека.


Се человек.

В скотски пресыщенной жадине,

спиной подвигающейся к смерти,

покажи нам лицо,

Твое лицо.

В человеке

покажи нам

образ Бога.


[править] Седьмая остановка.

На Иисуса возлагают крест

(Мк 15:20)

После багряницы

вновь белизна:

после царя — священник,

и вот жертвенник:

Крест.


Вывели Его вон,

вон из святого града,

вон из ревностно охраняемого святилища,

где нет места непосвященным.

Ибо отныне Он — это источник святости,

и нет более ничего, пребывающего «снаружи»:

ничего не освятимого.


Они вывели Его вон,

далеко от Храма, где закалывают ягнят:

это Он — Агнец, несущий грех мира;

нет более храма иного,

как Его Тело:

Евхаристия, наше убежище.


Они вывели его вон,

далеко от людей и от Бога,

от того Бога, Которого якобы они знают,

«ибо проклят перед Богом всякий, повешенный на дереве».

Но вот, в Нем открывает Себя истинный Бог.


Они вывели Его вон — с Крестом.


О Иисусе, изгнанный вон,

пусть не будет это более — вне меня.

Восстанови сердце мое,

чтобы оно было Твоей обителью.


О Иисусе, изгнанный вон,

пусть не будет это — вне наших Церквей,

из которых мы изгоняем Тебя,

противопоставляя их друг другу.


О Иисусе, изгнанный вон

для того, чтобы никто более не изгонялся,

чтобы никто не был прогнан с вечери,

которую из века в век Ты предлагаешь нам.


О Иисусе, изгнанный из этого мира,

вот, Ты грядешь озарить его.


[править] Восьмая остановка.

Симон Киринеянин помогает Иисусу нести крест

(Мк 15:21)

Симон — еврейское имя, но Кирены — греческий город

где-то в Африке.

Вернувшись на землю отцов, он обрабатывал ее.

Крепкий крестьянин, испачканный плодородной грязью,

радостный, может быть, потому что цветут

фруктовые деревья.


Вот он у ворот города,

идет, ничего не зная о происходящем.

Офицер оккупационных войск,

видя здорового и бедного мужчину,

задерживает его: он сможет быстро идти

неся крест Иисуса.


Не ученик это и не друг.

Апостолы разбежались.

Но он не отказывается, он несет крест,

не ему предназначенный.


Многих заставляет жизнь нести крест,

и не знают они, что это — Крест Христов.

Они несут его каждый раз, когда,

преодолевая эгоизм,

дают незнакомцу пищу, одежду, кров.


«Мы не знали Тебя» — говорят они Христу,

но Он отвечает: «Мне вы это сделали».


В глазах у Симона было еще цветущее дерево,

но под сгустками крови

он рассмотрел, может быть, лик

лучезарный

и почувствовал, что несет гораздо большее, чем

дерево,

которое вскоре засохнет,

почувствовал, что несет

новое Дерево Жизни.


Господи, судьба дает нам нести крест.

Открой нам, что это Твой Крест

и что в действительности это Ты несешь наши кресты.


Господи, мы несем наши страсти как кресты,

они не лишены любви

и не свободны от лжи.

Страстями Твоими избавь нас от иллюзий

и преобрази наши страсти —

не лишенные любви —

в сострадание.


Господи, мы несем крест своей смерти,

смерти тех, кого любим.

Открой нам, что на мучительном нашем пути

это Ты ждешь нас,

Ты, превращающий мой крест

в Твой крест

Воскресения.



[править] Девятая остановка.

Иисус встречает иерусалимских женщин

(Лк 23:27–28, 31)

Мужчины приговорили Иисуса,

но женщины, рыдая, следуют за Ним.

Среди врагов Иисуса нет женщин.

Они бьют себя в грудь, знаменуя

поруганное материнство.


Но Иисус говорит им: не плачьте.

Не рыдай обо Мне, Мати,

Через три дня восстану.

Не надо плакать над священником,

совершающим жертвоприношение

вселенской святости.


Плакать надо над судьбой человека,

над тем, что сделал человек со своей судьбой.

Лазарь умер, и уже смердит,

уже враги осаждают город,

силы небытия осаждают человека

и тащат его в бездну пустоты.


Иисус принимает эту судьбу, чтобы победить ее.

Он воскресил Лазаря

и готовится к поединку с тем, кто разделяет

и который ни в чем не находит у Него участия.

Это будет для того, чтобы пришел день,

когда наконец Он скажет нам:

отрy всякую слезу с очей ваших

и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни,

ибо прежнее прошло.


Силуанская башня все падает и падает,

войска вновь и вновь поджигают города.

Не потому это происходит, что Ты наказываешь нас,

но потому, что мы становимся иссохшим деревом.


Ты, дерево зеленое, даруй нам Твою живую силу,

чтобы мы узнали, как отереть слезы

иерусалимских женщин.


Дай, чтобы стал каждый из нас Вероникой,

утирающей пот с Твоего Лица,

чтобы Твое Лицо на наших иконах —

а вот, каждый человек — Твоя икона —

было для нас дверью в вечность.


[править] Десятая остановка.

Иисус распят

(Мк 15:24)

В этот день пригвоздили к виселице

Того, Кто в бесконечности

удерживает в равновесии миры.

Он прикован гвоздями,

Жених Церкви.

Прободен копьем,

Сын Девы.

Кресту Твоему поклоняемся, Христе,

да приидет Твое Воскресение.


В этот день Иисус познает

ужас тела, вытянутого на кресте,

Страдальческое смятение души

и презрение людей.

Отныне Он — брат всех,

подвергаемых пыткам,

всех отчаивающихся и презренных.


В этот день Он, единый живой —

Я есмь Воскресение и Жизнь, —

родившийся от Девы, не ранив Ее,

познает ранение за пределами

человеческих измерений.

Соблазн для тех, кто почитает рассудительность,

но для нас — могущество Божие и премудрость Божия.


О Иисусе, навеки распахнувший объятия,

из прободенного ребра Твоего

бьет вода Крещения и кровь Евхаристии.

Несколько капель крови обновляют вселенную,

от измученного Тела занимается заря Духа.


Нужно было нам, чтобы Бог воплотился и умер,

для того, чтобы мы снова могли жить.

Дерево позора становится Деревом Жизни,

осью мира, собирающей все наши скорби,

чтобы отдать их огню Духа.


Это дерево от земли достигает Небес.

Лестница Иакова, ангельская тропа,

Плод его несет в себе всю жизнь,

мы едим от него и, от него едя, не умрем.


О Крест Христов,

только ты можешь вынести нам

обвинительный приговор,

только ты открываешь нам

безумную Божию любовь.


О Крест Христов,

единственный ответ Иову,

бесчисленным иовам истории,

в созерцании тебя, да иссякнет в нас всякий мятеж

и всякая ненависть пусть станет бессмысленной.


О Крест Христов,

дай нам в самые тяжкие минуты

не проваливаться в отчаяние,

но падать к твоему подножию,

чтобы Тот, Кто на тебе возвышен,

всех нас привлек к Себе

в Своей парадоксальной славе.



[править] Одиннадцатая остановка.

Иисус обещает Свое Царство благоразумному разбойнику

(Лк 23:39–43)

Вся наша судьба заключается

в судьбе этих двух разбойников.

Не чужие они, не иные: они — это мы.

У нас нет иного выбора, как разбойник

по правую руку и по левую.


Разбойник слева предлагает Иисусу

последнее искушение:

если Ты — Мессия, спаси Самого Себя!

Уже говорили священники и солдаты:

пусть спасет Самого Себя, и мы уверуем в Него.


Но Иисус молчит, а другой разбойник,

обращаясь к первому, говорит ему:

мы, люди, убиваем и убиваемы,

смерть вписана в глубину нашего существа.


Но в Иисусе, в Котором нет зла,

Нет и рокового присутствия смерти,

но только смерть из любви.


И разбойник, пригвожденный и неподвижный,

сохраняет последнюю и высшую свободу:

свободу веры.

Кричит: Иисусе, вспомни обо мне,

когда приидешь в Твое Царство.


Предчувствует ли он, что Царство — не в будущем,

что оно уже настало, оно — Иисус в Его

жертвоприношении любви.

Онo здесь, оно — Иисус: единое Дыхание жизни с Отцом.

В Нем земля скорбей становится раем.


Тогда, обратив глаза к разбойнику,

Он говорит: Сегодня же будешь со Мною в раю.


Иисусе, каждый из нас одновременно разбойник

богохульствующий

и тот, что верит.

Верую, Господи, помоги моему неверию.

Я пригвожден к смерти, ничего не остается мне,

как взывать: Иисусе, вспомни обо мне,

когда приидешь в Царствие Твое.


Иисусе, я ничего не знаю, ничего не понимаю

в этом мире ужаса.

Но Ты идешь ко Мне, открыв объятия, открыв сердце,

одно присутствие Твое — мой рай.

Помяни меня,

когда придешь в Царствие Твое.


Слава и хвала Тебе, принимающему

не здоровых, но больных,

Тебе, Чей неожиданный друг — разбойник,

отринутый человеческим правосудием.


Уже Ты сходишь в ад и освобождаешь

тех, кто полагали себя проклятыми

и кричат к Тебе:

помяни нас, Господи,

когда приидешь в Царствие Твое.



[править] Двенадцатая остановка.

Иисус распятый, Матерь и ученик

(Ин 19:26–27)

У подножия Креста Мария и Иоанн,

Мать и любимый ученик.

Мария, Матерь Божья: Она сказала ангелу «да будет»,

Царственно развязав трагический узел нашей свободы.

В тихой прозрачности Своего тела она родила Дитя.

Теперь оружие пронзает Ее душу.


Иоанн, единственный ученик, верный до конца.

На последней вечери

Голова его покоилась на Сердце Учителя, на сердце мира.

Он сохранил последние слова:

единство Иисуса с Отцом,

обещание Духа Святого.


Женщина, говорит Иисус.

Женщина: в Ней всякая женственность,

Нежность и красота.


Женщина сильная и вдумчивая,

все хранящая в сердце Своем,


Воскресший Сын Твой исчезнет с глаз людских,

но вот, сын в Твоем Сыне.

Заступница усыновления,

Матерь всех людей,

радуйся, Благодатная, Господь с Тобою.


Иоанн взял Ее к себе,

в свою любовь,

присутствие отныне безмолвное,

в великом молчании молитвенной любви.

Пусть будет Она так же в наших домах,

Матерь всякой верности и нежности.

Пусть будет Она так же в доме мира,

бесконечно плодородной земли.


Вот, это первая Церковь,

рожденная из крестного древа.

Склонив голову, Иисус испускает дух,

и это — как первая Пятидесятница.


Иисусе, Сын Неба через Отца,

Сын земли через Мать Твою,

сделай нас детьми земли и неба

молитвами Матери Божией.


Иисусе, копье пронзило Твое ребро,

может быть — Твое сердце.

А Тебе, Мария, оружие прошло душу.

Господи, позволь нам войти в этот страшный обмен,

молитвами Матери Божией.


Иисусе, Сыне Девы,

сделай нас, как любимого Твоего ученика,

свидетелями света и жизни,

молитвами Матери Божией.


[править] Тринадцатая остановка.

Иисус умирает на Кресте

(Мк 15:34, 36–37)

Иисус, воплотившееся Слово,

прошел наибольшее расстояние,

какое может пройти падшее человечество.

Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?

Расстояние бесконечное, конечное ранение, чудо любви.

Между Богом и Богом,

между Отцом и воплотившимся Сыном,

встревает наше отчаяние,

и Иисус до конца хочет быть с ним солидарным.


Отсутствие Бога — это именно ад.

«Жажду, — говорит еще Иисус, вторя псалму. —

Сила моя иссохла, как черепок;

язык мой прильпнул к гортани моей,

и Ты свел меня к персти смертной».


Бог жаждет человека, а человек бежит Его,

воздвигая стену разделения.

Пригвожденный к этой стене, Иисус говорит:

«Жажду», —

и дают Ему уксус.


Извечное объятие Отца и Сына

становится далью между небом и адом.

Элои, Элои, ламма савахфани?

Словно на мгновение распятый Бог

теряет веру в Бога.


И тогда все обращается,

в Иисусе человеческая воля,

как в Гефсиманском саду,

соглашается.

«Отче, в руки Твои предаю Дух Мой».

Пропасть отчаяния рассеивается

как ничтожная капля ненависти,

в бездонной бездне любви.

Расстояние между Отцом и Сыном

уже не место ада, но обитель Духа.


Иисусе, Ты, Сам Себя уничиживший,

принимая образ раба,

даже до смерти, и смерти крестной,

научи нас говорить в день бедствия,

может быть, в день смерти:

«Отче, в руки Твои предаю дух мой».


Отныне небо, земля и ад полны света.

Ничто не может отделить нас от Тебя.

«Куда пойду от Духа Твоего?

Сойду ли в преисподнюю — и там Ты».


О Пастырь, закланный как жертва,

возьми нас на плечи Твои,

чтобы привести нас снова к Твоему Отцу.

Пусть в Тебе самый измученный из маловеров

найдет наконец ответ.


Слава Тебе, Иисусе, Боже наш:

Ты преображаешь крест отчаяния

в Крест Пасхальный.



[править] Четырнадцатая остановка.

Иисус положен во гроб

(Мк 15:43, 46)

Когда Ты был ребенком, о Тебе заботился Иосиф.

Другой Иосиф бережно снимает Тебя с креста.

На руках его Ты отдаешь Себя

еще более, чем дитя на руках матери.

В лоно скалы он полагает

святыню Твоего непорочного Тела.


Привален камень, и все молчит.

Это тайна Великой субботы.

Все молчит, творение затаило дыхание.

В пустыню отсутствия любви сходит Христос.

Но сходит победителем.


Он пылает пламенем Духа.

Узы человеческие сгорают, соприкасаясь с Ним.

О Жизнь, как можешь Ты умереть?

Умираю, чтобы уничтожить власть смерти

и воскресить умерших из ада.


Все молчит. Но великая битва кончается.

Тот, кто разделяет, побежден.


Под землей, в глубине наших душ

разгорелась искра огня.

Канун Пасхи.

Все молчит, но в уповании.

Адам последний протягивает руку первому

Адаму.

Матерь Божья отирает слезы Евы.

Вокруг скалы смерти расцветает сад.


О мой Освободитель,

далеко от Тебя я бежал,

в смертельную плотность скалы.

Но Ты ломаешь все преграды,

Ты уводишь всех узников,

тех, что в плену у самих себя и у дьявола,

уводишь их к Заре Пасхальной,

ибо любовь сильна, как смерть.


Душу свою храню в тишине и молчании,

как дитя, прижавшееся к материнской груди.

Знаю: Ты найдешь меня.


Иисусе Царю, воссияй во тьме

как факел жизни.

Пусть звучит Твоим присутствием тишина,

пусть мир будет лишь пустым гробом!

Два Адама сливаются воедино в лучах света,

в гробах нет уже мертвых.


Христос воскрес из мертвых,

смертию смерть попрал,

и сущим во гробах

дарует жизнь.


Текст печатаtтся по изданию

«Крестный путь. Via Crucis». Рига, Международный Благотворительный фонд им. А. Меня, 1995.

http://www.doroga-vmeste.ru/2007/2007_1_krestnyj_put.shtml

Личные инструменты