4.14. Лида Трофимова и матушка Лидия

Когда Лида Трофимова встретила Генриха Фаста, ей было всего двадцать два года. Если не верить в Промысел Божий, этой встречи просто не должно было быть. И вот почему.

После исключения Генриха из Карагандинского университета он решил продолжить обучение в Одессе. Лида к тому времени уже уехала к родителям в Киргизию. Как это ни странно, её студенческая жизнь тоже не удалась. Нет, никаких разногласий у верующей девушки и, конечно же, не комсомолки, с руководством института не было. Она просто не могла, да и не хотела жить по законам советского общежития. А когда пришлось сделать выбор - оставила институт. Духовной поддержки семьи в этом Лида не ощутила. Как только отец узнал, что дочь не студентка - домой возвращаться запретил. И еще год она жила, училась на бухгалтерских курсах и работала в Томске. А потом, когда гнев родителя сменился на милость, мытарства Лиды закончились, и она вернулась в родную Киргизию. Но не суждено ей было жить одной в семье. В 1976 году её младшая сестра заканчивает школу, но, в отличие от Лиды, не отличавшаяся самостоятельностью, отказывается одна ехать поступать в чужой город. Тогда Лида готовит сестру к предстоящим экзаменам и уже вместе с нею возвращается в покинутый Томск.

Но и это еще не всё. Желание учиться, студенческое прошлое сделали свое дело. Занимаясь с сестрой, она восстанавливается в родном институте, но на этот раз на вечернее отделение, и там же устраивается на работу. Всё это происходит в августе 1976 года, а в сентябре она встречает Генриха.

Конечно же, к тому времени у неё сложилось своё четкое представление о жизни. Сказалось и семейное воспитание, и общение в протестантской общине. Она знала, что будущий её муж непременно должен быть христианином. Иначе не сложатся их семейные отношения, а без этого, по твёрдому убеждению Лиды, не могло быть крепкой христианской семьи.

Как любой девчонке, ей, конечно же, хотелось красивой любви, любви – звездопада или никакой вовсе. Мысль о том, что несложившуюся семейную жизнь можно поправить разводом, Лида не допускала. Она слишком любила родителей и близких, чтобы обманывать себя и повторять их ошибки.

И вот Генрих... Он вошел в молебный зал, когда пел хор. Молодой, стройный, высокий, с пышной шевелюрой волос, он не мог не привлечь внимания поющих, в числе которых была и Лида. А когда сел на скамью слушающих, а не встал в сторонке, как это делают случайные посетители, все однозначно решили: «свой!» Не чужой, не пришелец, каких много, а свой.

Молодежной общине Генрих был интересен своим знанием Священного Писания. Слушая его, люди забывали обо всём, а их мысль полностью увлекалась смыслом проповеди. Его слушатели во время проповеди были там, где был он, и это не могло не восхищать.

Для Лиды был близок еще и уклад жизни Генриха. Это был уклад жизни её мамы. Так, думала она, должна была жить и её семья. Но тогда это были совершенно отвлеченные размышления. Никакого конкретного отношения к самому Генриху они не имели. Тогда они общались только на духовном уровне - и этого было достаточно обоим. Их волновали одни проблемы, они не могли себе ответить на одни и те же вопросы и за ответами на них они со своими единомышленниками ездили в Барнаул. Эти совместные поездки были нужны не потому, что хотелось быть вдвоём, а потому, что это как ничто другое тогда помогало узнать Бога истинного. Жить без этого познания молодые уже не могли. Это сближало, объединяло, давало близость духовную — на ней-то и строились отношения молодых. Тогда, в Барнауле, Игнатий Лапкин покорил всех, пришедших к нему, истинностью Православия. После встреч с ним и бесед каждый из пришедших пошел по своему духовному пути. Именно в Барнауле, на ул.Строительной, молодые почувствовали силу Православия. Забрезжил свет ярче, чем они его знали. Молодых людей, пришедших к Игнатию Лапкину, было человек семь, но только двое из них начали углубленно изучать историю Церкви и святых отцов. Скоро Лида и Генрих стали непонятными для своих друзей, они как бы очутились в другой лодке. Конечно, Лида лишь с трудом поспевала за Генрихом. Он окунулся в мир творений отцов Церкви с головой, а она меньше имела для этого времени. Днём работала, вечером - институт. Друзья говорили, что она занимается этим ради Генриха, даже опасались за её общение с ним.

И сегодня матушка Лидия с благоговением вспоминает каждого, кого на этом пути встретила, вспоминает и благословляет.

И только в семьдесят восьмом, когда Генрих по направлению от военкомата находился на обследовании в университетской больнице, а Лида с другом Генриха пришла навестить его, в их отношения впервые вкралось что-то личностное. С «больным» долго беседовали, а говорить друг с другом они могли часами, а на прощанье он ловко и неумело, украдкой сунул в руку девушке две конфетки. Сердечко Лиды ёкнуло. Кто знает, наверное, это и было первое проявление чувств.

Венчали их в Ачинске, в храме Казанской Божьей Матери. Всё было скромно и чинно. От слов священника замирало сердце: оба знали: это навсегда, и ничто в этой жизни уже не сможет разлучить их. С этого дня Генрих и Лида - единое целое.

Родителей на свадьбе не было. Одни не смогли достать билеты на самолет, другие весь день провели в посте, молясь за молодых. Лида ждала маму до последней минуты, но...

Тогда ей казалось, что священник, а обряд совершал о.Александр Пивоваров, задаёт ей слишком много вопросов. Он-то уж, конечно, знал, какая непростая жизнь предстоит этим молодым, а Лида... Лишь когда кончилось венчание, пришла тихая радость, и яркий солнечный день приветливо обласкал молодых на улице, а отец Александр устроил им свадебный пир.

Когда сегодня матушка Лидия вспоминает начало своей семейной жизни в Ачинске, её глаза светятся особенной теплотой. «Разве я могла тогда знать, что такое быть женой священника - матушкой. Я, конечно же, хотела быть любящей женой, готовой помогать во всём. Я хотела иметь «огромную спину», за которой можно укрыться, опору, на которую можно всегда опереться. Здесь, в Сибири, далеко от теплой и родной Киргизии, я хотела иметь того, кто хоть как-то заменил бы мне родителей, ту жизненную опору, которую даёт детям Бог. И я её получила. Я доверилась своему Генриху во всём, я как бы волю отдала ему, у меня не стало своего течения. Он любил так, что я не хотела быть отдельной от него хоть в чем-то. Он лепил из меня себе жену своей любовью - это удивительно осознавать.

Мне удивительно было видеть в этом человеке надежный щит веры, опору, а иногда такую детскую беспомощность и наивность. И я поняла, что могу быть ему помощницей, что могу в чем-то заменить ему мать, в чем-то дополнять его, петь, служить с ним Богу, дать ему возможность делать то, к чему его призвал Бог. Я не знала, как буду это делать, но я хотела этого».

А потом... Потом начались испытания. Матушка Лидия всей душой хотела помочь мужу делать то, к чему он был призван - служить Господу. Она еще не знала, как это делать, но искренне этого хотела. А он... Он, как ей тогда казалось, начал отдаляться от неё.

Когда рукополагают в священники, венчальное кольцо снимают. Невестой становится Церковь Божья. Священник - «могила». В нём хранятся грехи людские. И открытой, прежней Лиде новый молчаливый Генрих казался чужим. Казалось, что они вдруг на разных берегах, что теперь он один унесся далеко вперед, а она в семейной суете с детьми, кухней, стиркой совсем погрязла, и жизнь духовная остановилась.

«Обида подбиралась к сердцу, - вспоминает сегодня матушка, - замкнусь, бывало, а он не мог выносить моего молчания. И тогда Слово Божье - Библия становилась для нас целебной силой, помогающей всё объяснить, исцелить от боли сердечной. Он словом Библии утешал, ободрял мой дух, оживлял верой в то, что он служитель, а я сонаследница, что его труды — это и мои труды, что мы всегда вместе. Господи! Как же было легко после этих слов идти дальше. Я поняла одно: если мне плохо, он не может спокойно трудиться и дерзать. Ему нужен надежный тыл - семья, которая его во всём поддерживает, любит, ждёт. Где его без слов поймут, где можно отдохнуть душой и телом, где от священнической деятельности он мог бы отдохнуть через работу творческую. Отдыха в безделии батюшка для себя не мыслит. Поэтому сразу, как только мы приезжали на служение на новое место, а это было и в Ачинске, и в Кызыле, и в Анжеро-Судженске, Белове, Енисейске, выбираем в новом доме кабинет для батюшки, комнату, где он будет общаться с Богом и людьми, где сможет писать. Без этого он не мыслит своей жизни и глубоко уверен, что день, прожитый без общения с прихожанами или толкования Слова Божьего через задуманную книгу - напрасно прожитый день. Да я и сама порой открываю для себя мужа через его книги».

Так говорит матушка Лидия сегодня. Говорит легко и просто, потому что азы науки семейной жизни уже познала. Поняла через собственный жизненный опыт, а не через словесные по этому поводу рассуждения, что прежде чем научиться любить, нужно научиться немощи друг друга переносить и так исполнять закон Христов. Нужно научиться терпеть, смиряться, нужно научиться хранить мир.

Слушаешь её сегодня и невольно думаешь: как нужны сегодня такие матушки школе. Девочки и девушки, обучающиеся в различного типа учебных заведениях, владеют многими компетенциями, и это, безусловно, похвально. Но главного, основного — как стать хорошей женой и матерью — они не знают, да и не могут знать. Хранить, любить, беречь свою семью нужно учить и учить в первую очередь. Конечно, об этом должна позаботиться семья, где растёт девочка. Но... Задерганные на работе, измотанные безденежьем, рожденные в безверии матери могут воспитать только таких же матерей, а они - себе подобных. Само слово «матушка» говорит о том, что в этой семье совершено другой уклад жизни.

Где берёт силы матушка Лидия, чтобы нести все тяготы мужа и быть доброй и разумной матерью для пятерых своих детей? Как успевает она уследить за их не только внешней, но и внутренней духовной жизнью - одному Богу известно. Но она успевает, она живёт их жизнью, она рядом с ними на их духовном пути. Она чувствует своих детей — она матушка.